Кот, который разговаривал с привидениями - Страница 34

– Конечно. У каждой свой характер.

Когда они шли к сараям смотреть коз, Квиллер спросил, сколько козлят принесла Ромашка.

– Двоих. Я сама выращиваю себе стадо, вместо того чтобы покупать новых животных. Это занимает больше времени, но зато меньше стоит.

– Сколько весит козлёнок при рождении?

– Около шести фунтов. Первое время я буду от трёх до пяти раз в день кормить их из бутылочки.

– Мне не дает покоя один вопрос, – сказал Квиллер, помолчав. – Как и почему вы стали заниматься козами?

Лицо Кристи немного помрачнело.

– Я познакомилась с козой по имени Петуния, и это была любовь с первого взгляда, после чего я закончила заочные курсы и потом стала работать на ферме по разведению коз. Мы тогда жили в Новой Англии.

– Чем всё это время занимался ваш муж?

– Ничем. В этом-то всё и дело, – сказала она с горькой усмешкой.

В той части фермы, куда они шли, сгрудились небольшие сарайчики, навесы и загоны, огороженные проволочными заборами, за которыми росли невысокие, с обвязанными стволами, деревья, посаженные для тени. Под забором, изгибаясь всем телом, пролезала кошка. В ближайшем загоне тыкались носом друг в друга, отдыхали на земле или неподвижно стояли с десяток коз всевозможных мастей. Они обратили свои грустные добрые глаза на двух посетителей, и Квиллер украдкой взглянул на Кристи – и у неё были такие же грустные и добрые глаза.

– Мне нравится вон тот большой и чёрный, с полосатой мордой, – сказал он. – Какой он породы?

– Она, – поправила Кристи. – Здесь только самки. Эта – нубийской породы, и я зову её Чёрный Тюльпан. Взгляните, у неё римский нос и изящные длинные уши. Она из очень хорошего стада. Белая – это Гардения, зааненская порода. Я в неё просто влюблена, она такая женственная. Жёлто-коричневая с двумя полосами на морде – это Жимолость.

– Что это за сооружение посередине двора?

– Кормушка. Они получают калорийную подкормку, но я ещё и выгоняю их на пастбище. Фермер, который взял в аренду земли Фагтри, следит за моими выгонами. Школьники приходят после занятий, чистят помещение для дойки, кормушки или помогают по хозяйству. И потом, у меня есть друг, по свободным дням он приезжает из Пикакса мне помогать.

На самом дальнем загоне началось какое-то волнение. Два козла начали бодаться, а третий поддавал рогами бочку.

– Там самцы, – объяснила Кристи. – Мы держим их подальше от дойки из-за запаха.

– Значит, «воняет, как козел» – это не просто фигура речи?

Кристи нехотя согласилась.

– Хотите погладить самок? – спросила она. – Они любят, когда на них обращают внимание. Не делайте резких движений. Пусть они сначала понюхают вашу руку.

Самки подошли к забору, потерлись о проволоку и взглянули на Квиллера сонными глазами, издавая нежные звуки, но для руки, привыкшей гладить кошек, их шерсть показалась жесткой.

Дальше Кристи показала ему дойку.

– Моё молоко пастеризуют на заводе, – сказала она. – Потом продают тем, у кого аллергия на коровье молоко, или тем, у кого оно плохо усваивается. Хотите чаю с сыром?

Они пошли на кухню – единственное помещение в доме, которое выглядело жилым. Но и здесь на столе валялись предметы из коллекции, в том числе большая семейная Библия в кожаном переплёте. Кристи рассказала, что её мать купила эту Библию на аукционе и что, может быть, она заинтересует музей.

– Вы не сказали мне, почему ваш прадед перестроил лестницу, – напомнил Квиллер.

– С этим связана трагическая история.

– История? Великолепно!

– Пожалуйста, не надо об этом в вашей статье.

– Если вы против, не буду.

– Ну, тогда… – начала она, – это случилось в начале нашего века. У моего прадедушки была красавица дочь по имени Эммелина, и она влюбилась в одного из Гудвинтеров, в среднего сына Эфраима. Его звали Самсон. Но отец Эммелины был против, и ей запретили видеться со своим возлюбленным. Только она была смелая девушка, она взбиралась по винтовой лестнице в башню и зажигала свет, который был виден из дома Гудвинтеров, и Самсон встречал её под ивами на берегу Чёрного ручья. А кончилось всё трагедией! Самсона сбросила лошадь, и он разбился насмерть. Несколько месяцев спустя Эммелина родила ребенка, в те годы это считалось страшным позором. Семья отвернулась от неё, друзья её бросили. Тогда однажды ночью, в грозу, она поднялась по той самой винтовой лестнице и бросилась вниз с башни.

– Трагическая история, – сказал Квиллер. – Именно поэтому её отец переделал лестницу?

– Да, он разломал дивную винтовую лестницу и вместо неё поставил обычную, которая и стоит до сих пор. Когда я была маленькой, дверь в башню всегда держали на замке.

– Откуда вы знаете, что винтовая лестница была дивная? У вас есть фотография?

– Нет… Просто знаю, – таинственно ответила она.

– Что случилось с ребёнком Эммелины?

– Капитан Фагтри вырастил его как собственного сына. Это мой отец.

– Так значит, Эммелина – ваша бабушка!

– О, она была красавицей, Квилл! Жаль, но я на неё не похожа.

– Интересно бы взглянуть на её фотографию.

– После того как она покончила с собой, все её фотографии уничтожили. Семья сделала вид, что её никогда не существовало.

– Тогда откуда вы знаете, что она была красива?

Кристи опустила грустные глаза и замолчала. Когда она вновь посмотрела на него, её лицо светилось.

– Не знаю, стоит ли мне это вам рассказывать… Я вижу её каждый раз, когда начинается гроза. – Она подождала, какой будет реакция Квиллера, и, когда увидела, что он отнесся к этому с должным пониманием, продолжила: – Она медленно идёт по ступенькам в развевающемся белом платье, подходит к двери в башню – и исчезает… Она поднимается по винтовой лестнице, которой нет!